Обалденная вещь, даже не знаю, почему начинаю именно с этого...=)

[KiroChigoMayTyan]

На всеобщее обозрение
Оригинальное название: Open Up For All to See
Автор: thenyxie
Ссылка на оригинал: тут (thenyxie.livejournal.com/511173.html)
Переводчик: evenover (evenover.diary.ru/p55209586.htm)
Бета: Toffana
Гамма: Mavis_Claire
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Джаред/Дженсен
Жанр: PWP
Разрешение на перевод: получено
Саммари: Дженсен приводит Джареда в фетиш-клуб с ошейником на шее.
Предупреждение: Доминирование/подчинение, публичный секс, нецензурная лексика.
Дисклеймер: наш только англо-русский словарь.
Переведено на фикатоп от команды Дженсена.
Примечание переводчика: это сиквел к фику “But Then My Homework Was Never Quite Like This”. Сам фик АУ, но к сиквелу это практически не относится.

– Готов? – спрашивает Дженсен, скользя пальцами вдоль края кожаного ошейника, захлестнутого вокруг шеи Джареда.
Он у Джареда за спиной, они оба стоят перед большим, в полный рост, зеркалом в спальне: на Джареде нет ничего, кроме ошейника и черных трусов из блестящего винила, а Дженсен прилип к нему сзади, как вторая кожа. Дженсен весь такой теплый и крепкий, на нем ладно скроенные ледерхозен, от одного вида которых Джаред готов кончить, и черная эластичная майка, облегающая тело и оставляющая открытыми руки и грудь.
– Еще как готов, – шепчет Джаред, поворачивая лицо и попадая губами прямиком Дженсену в рот, такой теплый и зовущий.
Их языки влажно встречаются, и Дженсен выдыхает ему в горло, одновременно обхватывая ладонью затылок:
– Эксгибиционист, – обвинение Дженсена падает прямо в переплетение их ртов, заставляя губы скривиться в улыбке.
– Да, – выдыхает в ответ Джаред, вылизывая нижнюю губу Дженсена. Край ключа, висящего у Дженсена на шее, врезается Джареду в позвоночник, и это ощущение так знакомо сейчас, что успокаивает больше, чем что-либо другое. Его слегка мутит, особенно когда он поворачивает шею, глубоко ныряя языком в рот Дженсену. Черт, всего лишь мысль о том, чтобы появиться на публике, отмеченным как собственность Дженсена, чтобы все это видели, заводит его до предела. Он не может себе представить, как это всё будет выглядеть.
– Джаред… – Дженсен с трудом отрывается от него. Пальцы, поглаживающие затылок; и глаза, глядящие на него с такой пронзительностью. – Ты уверен? – Дженсен умеет сказать так много всего парой слов; о, как играют его пальцы, лаская костяшками короткие волоски на шее Джареда, а пальцы другой руки порхают по его члену.
Джаред ухмыляется.
– Это была моя идея, ты же знаешь. И я дожил до восемнадцати – и даже больше – лет без тебя, и при этом нормально чувствовал себя на публике.
Дженсен хмыкает ему в шею, проводя кончиком пальца по линии бедра, чуть коснувшись края трусов.
– Я знаю. Просто непотребство, Джаред, как ты всегда выставляешь напоказ свое тело, дразня окружающих.
– Тебе же это нравится.
Дженсен улыбается, скользнув рукой на грудь Джареду.
– На сей раз ты не будешь выставлять себя. Это я собираюсь тебя демонстрировать.
Джаред прикусывает губу, чувствуя, как по спине бегут мурашки, вызванные внезапным приливом страха, а в животе разматывается клубок возбуждения.
– Знаю.
– Ты просто охренителен, – дышит Дженсен ему в ухо, проводя языком по изгибу мочки. – Послушай, – требует он, и Джаред поворачивает голову, глядя на его отражение.
– Такое трахабельное тело. – Голос Дженсена звучит грубовато, горячо и страстно, проникая до самых внутренностей, и единственное, что может удержать Джареда от того, чтобы не прикрывать глаза, это руки Дженсена, ласкающие его мускулы на груди, под грудью, медленно вверх и вокруг, очерчивая соски, пока они не встают, как маленькие гордые пики, умоляя дотронуться до них. Однако Дженсен не собирается этого делать, а только улыбается в плечо Джареду и скользит руками ниже. Джаред откидывает голову, глядя, как эти руки дразнят, скользя вдоль его живота, оглаживая каждый дюйм его тела так, как будто он бесценен.
– Каждая пара глаз в том месте… будет устремлена на тебя. Потому что я собираюсь доставить твою горячую маленькую задницу туда прямо в таком виде, без ничего, кроме блестящих трусов и ошейника, и они будут не в состоянии оторваться от такого зрелища. – Кончики пальцев прижимаются к его животу, дьявольский рот целует его в горло, вызывая фейерверки мурашек по всему телу. Он стонет, когда пальцы Дженсена ныряют под пояс трусов, ошеломляя кожу волнами неожиданного удовольствия.
– Знаешь… – похотливый жар дохнул в ухо, – когда я приведу тебя туда… – язык выводит круги по ушной раковине Джареда. – С этим ошейником… ты будешь мой. Я смогу делать с тобой всё, что захочу. – Дженсен прикусывает ему мочку, пальцами сильно прихватывая кожу на животе. Джаред резко вдыхает и изгибает шею, предлагая Дженсену больше. – И это будет лишь малая толика шоу, которое я собираюсь показать им. – Его голос звучит низко, как рычание, и Джаред скрипит зубами, потому что резкое, пронзительное удовольствие взрывается во всем теле, отчего он дрожит и пытается перевести дыхание. Господи. Блядь.
– Я знаю, – выдыхает Джаред, слова горячо и тяжело срываются с его губ, и, блядь, он уже на таком взводе, а они даже из дома еще не вышли. – Мне не терпится.
Одна рука трогает замок ошейника, другая касается ключа, и Джаред расслабленно утыкается подбородком в грудь, его живот поджимается и твердеет от возбуждения. Замок щелкает, губы Дженсена нежно целуют его шею, и он тонет в этом поцелуе.

***
Музыка в колонках грохочет так громко, что почти оглушает, звучит какой-то индустриальный готический рок, и голос певицы хрипит от выпитого виски и выкуренных сигарет. Этот клуб внешне похож на остальные, ему подобные, и Джаред сам не поймет, чего он ожидал, однако явно не такого. Радуга подсветки кружится по танцполу, деревянный настил заполнен потными корчащимися телами, а углы комнаты тонут в темных тенях. Но эти тени не скрывают полностью фигуры, рассеянные по краям сумрака, все эти переплетенные объятия, голые торсы, винил, кожу и пот. Они движутся сквозь толпу по краю танцпола, и Джаред внимательно разглядывает происходящее широко раскрытыми глазами.
На краю сцены рыжеволосая девушка, голую задницу которой украшают выпуклые отпечатки ладоней, подняла над головой руки и оперлась о стену, мужчина сзади сбоку нежно целует ее шею в ошейнике, запустив руки спереди куда-то в район ее талии. Ее ноги двигаются, дрожа сильнее, когда мужчина что-то нашептывает ей, невидимыми руками делая нечто совсем уж неприличное. В алькове с краю – двое мужчин, один лицом к стене, другой приник к нему, и тот, что сзади, обхватил своими руки любовника, прижатые над головой к стене из крашеных шлакоблоков. Обнаженные, покрытые потом, блестками и смазкой тела мягко, синхронно двигаются, попадая во всполохи света, и цветные пятна пляшут на коже.
Вокруг есть и другие люди, целующиеся, обнимающиеся, некоторые – просто стоящие и рассматривающие окружающих, и это выглядит так … естественно для них. Естественно и непринужденно, как будто ничего странного вокруг не происходит. Танцпол рябит и колышется, весь в пятнах раскрашенной плоти, и некоторые наблюдают, а остальные просто поглощены моментом. Джаред остолбенел, и, хотя был заворожен происходящим, не мог отвести взгляд.
Он никогда не участвовал ни в чем таком. Никогда ничего подобного не видел. И внутренний голос говорит ему, что всё это, должно быть, жутко, что это неправильно. Но, глядя по сторонам, он не видит ничего ужасающего. Он видит столько страсти, столько любви, столько уважения и обожания! Они просто… прекрасны. Они отдаются друг другу. Показывая себя, самое сокровенное, самое тайное, что в них есть, и при этом совершенно без страха.
Он делает глубокий неровный вдох.
Рука Дженсена, твердо прижатая к талии Джареда, направляет его к краю танцпола, а другая поглаживает шею. Он поворачивает Джареда легким давлением кончиков пальцев, и Джаред послушно следует этому движению, пока не оказывается с Дженсеном лицом к лицу. Рот Дженсена расплывается в улыбке, большой палец гладит нижнюю губу Джареда, и он так красив, так офигительно сексуален и, о черт побери, он одет в кожу, облегающую его узкую талию, бедра и ляжки. Джаред мог быть сейчас где угодно, делая что угодно, но он все равно чувствовал бы то же самое – как он всегда чувствует, глядя на Дженсена. Для него нет ничего более совершенного, более правильного; эти глаза, этот рот, эти руки, то, как они касаются его, любят его.
Дженсен прижимается ртом ко рту Джареда, мягко и сладко, и, держа руки на его бедрах, медленно поворачивает. Спина Джареда прижата к его груди, тела сливаются вместе, руки порхают по телу Джареда, и они начинают грациозно двигаться в ритме, держа ступни неподвижно, а бедрами делая волнообразные движения.
Тяжелые басы отдаются в грудной клетке, грохоча вокруг, и они движутся так одну песню, потом вторую, пока Джаред не начинает легко танцевать в задаваемом Дженсеном ритме. Дженсен отпускает Джареда, и тот без паузы отклоняется назад на грудь партнера и крутит бедрами. Дженсен обхватывает руками талию Джареда, двигая руками спереди, и Джаред смотрит вниз, замечая, что он делает одной рукой.
Блин. У Дженсена перчатки? Джаред наблюдает, как Дженсен натягивает одну, потом другую, сгибает пальцы, привыкая к лоснящемуся материалу. В кожаных перчатках, идеально облегающих его руки, он проводит пальцем вдоль члена Джареда, и тот содрогается, прикрыв глаза от удовольствия. Господи, как это чертовски возбуждает, когда Дженсен, прижимаясь к нему сзади, медленно качает бедрами в такт музыке, и разноцветные блики перебегают по ним, раскрашивая потную грудь Джареда синим, красным и зеленым, мелкими пятнами отражаясь на блестящей поверхности его трусов. Позвоночник плавится от соприкосновения с телом Дженсена, и этот жар обволакивает, спиралью закручиваясь внутри, когда одна рука устраивается у него на горле, перебирая пальцами ошейник и впиваясь ногтями в кожу. Это возбуждает как грех – властная рука на шее, и другая, путешествующая по его телу.
Пальцы бегут вдоль линий мускулов, скользят по потной коже, очерчивают, обхватывают изгибы тела. Выводят линии и контуры, прилипают на мгновение, сжимают по-хозяйски. Они дразнят его соски, слегка задевая их возбужденные кончики. Кожа перчаток, пот и кожа тела, и Дженсен, который показывает его всем, демонстрирует всего, без утайки. Руки, которые говорят мой, мой, мой, но не хотели бы и вы попробовать?
Пара рядом с ними все еще танцует, медленно двигаясь в такт, но глаза уже неотступно следят за руками Дженсена; этими лоснящимися черными птицами на загорелой коже Джареда. Пара движется мимо, на девушке, смотрящей вниз, надет ошейник, но мужчина, с которым она танцует, в открытую наблюдает за ними. Как видно Джареду, он приподнимает пальцем подбородок девушки и заставляет ее тоже глядеть на них.
– Они смотрят, – говорит Дженсен, горячо дыша в ухо Джареду. У него низкий, хриплый, скребущий по нервам, словно гравий по стеклу, голос. – Все смотрят, как я тебя вот так трогаю, и мечтают тоже облапать тебя своими руками, мечтают, чтобы ты принадлежал им. Все хотят трогать твое тело. И тебе ведь это нравится, правда?
Ему нравится. И Дженсен знает это. Вот почему они здесь. Он шепчет сдавленное «Да», чувствуя, как вспыхивают щеки от такого признания.
– Ты хочешь, чтобы они тебя трогали, Джаред? Готов поклясться, что они с удовольствием разденут тебя догола, медленно, тщательно, с чувством. Будут трахать твой горячий рот, твою тугую маленькую задницу, дрочить твой огромный член, чтобы ты обкончал себя всего, с ног до головы.
Джаред издает задушенный звук, выгибается, прижимая свои бедра к бедрам Дженсена. Ёб твою мать.
– Но они не осмеливаются, – шепчет Дженсен свистящим голосом в ухо Джареду. – Потому что они в курсе, что ты – мой. – Пальцы на его горле сжимаются, другая рука Дженсена скользит в промежность, очерчивая контур его возбужденного члена, и Джаред стонет и закрывает глаза, безуспешно пытаясь заставить бедра не поддаваться этому движению.
– Мой. – Язык и зубы теребят кожу на границе с ошейником. – И каждым мгновением удовольствия, которое ты получаешь, – язык кружится, пальцы ласково гладят головку члена, – ты обязан мне, потому что я разрешаю это. – Голос Дженсена так возбуждающ, опасен и похотлив, как будто он вдыхает в ухо Джареду какой-то страшный секрет. – Каждый момент удовольствия, когда они смотрят на тебя, – говорит он, одним пальцем проводя по центру члена, – они получают потому, что я им это позволяю.
Черт, это так заводит, когда Дженсен вот так обнимает, дразня своими лапищами и шепча все эти слова ему в ухо.
– Мне просто крышу сносит, как представлю, что они хотели бы сделать с тобой. Я схожу с ума от того, настолько мне хочется их отодрать за одни только мысли о тебе. – Каждое слово он как будто выкусывает, и этот отчетливый, непристойный гнев в голосе Дженсена вызывает мурашки у Джареда. – Но это меня же чертовски заводит… Бля, как заводит. – Рот скользит по шее Джареда, язык пробует его на вкус. – Видеть, как они смотрят на то, как я трогаю тебя, зная, что ты мой. Что они не получат ни кусочка моего удовольствия, и неважно, насколько сильно они этого жаждут, пока я им не разрешу.
– И я знаю, – говорит Дженсен низким рычащим, почти мурлыкающим голосом, и его грудь соприкасается со спиной Джареда, – как ты тащишься от всего этого. – Дженсен сгибает руки, стискивая его член, его горло, быстро и крепко, и Джаред судорожно вдыхает, чувствуя, как член дергается и головка сочится от возбуждения. – Моя забота, Джаред, знать, чего тебе хочется, – шепчет Дженсен, и порочное течение его голоса просто гипнотизирует. – И я дам тебе это… потому что я тебя люблю, – поглаживая, проводя носом по краю уха. – Очень люблю.
Руки Дженсена немного утихомирились, бедра двигаются, мягко толкаясь в задницу Джареда, ладонь упирается в чувствительное место между бедром и членом, придерживая его.
– Заводить тебя вот так у всех на глазах… – пальцы скользят вдоль самого члена, медленно, едва касаясь, так, чтобы он только поёживался. – Зная, насколько ты уже возбужден… – большой палец находит головку, медленно надавливая на щель. – Я должен дать тебе кончить прямо сейчас, прямо перед ними, чтобы они видели, как ты обожаешь делать это при всех.
– Черт, – стонет Джаред, и слово с трудом вырывается из пересохшего горла. Это уже слишком, у него перегруз, а еще эта музыка как будто долбит его насквозь, и Дженсен, кажется, облепил его со всех сторон, пощипывает его руками в перчатках, дразнит его, разговаривает с ним таким хриплым голосом на глазах у толпы, уставившейся на них. Он не думал, что ему так сильно будет сносить крышу от того, что за ним будут наблюдать чужие люди, да еще в таком виде. Они никогда ни с кем не делились тем, что их связывает вместе, как бы ни поддразнивали друг друга такой идеей. Это усиливает каждое конкретное ощущение, заставляя кровь вдвое быстрее мчаться по телу Джареда. Он полностью растворяется в моменте, словно падает куда-то, и его сознание фокусируется только на нервных окончаниях, соединяющих его с Дженсеном через кожу.
Дженсен кладет руку на бедро Джареда, другую по-прежнему держа на шее, и медленно поворачивает его вокруг в такт сплетающимся огням – зеленым, красным, синим – и тогда они оказываются лицом к лицу, грудь к груди, тяжело дыша и блестя от пота. О боже, Дженсен настолько сексуален, что это должно быть просто неебически незаконно, с откинутой назад головой он смотрит на Джареда жадными глазами, а лицо горит огнем сквозь веснушки. Дженсен крепче прижимает бедра Джареда к себе, и Джаред чувствует его, такой горячий, полный стояк сквозь кожу его штанов, чувствует всей болью своего изнывающего члена. Дженсен скользит рукой вверх по телу Джареда долгим дразнящим движением, по его напряженным мускулам, вокруг его сосков, вдоль его горла. Пальцы смыкаются на подбородке, и они так мягки по сравнению с жаром его глаз, и он… просто смотрит на партнера. Джаред может видеть в нем всё: желание, потребность, любовь и тайные штормы ревности, зреющие под всем этим. Рука Дженсена такая горячая, что почти обжигает ему лицо, и он поворачивает его, повинуясь касанию, и целует покрытую кожей перчатки ладонь. Ничто не может сравниться с этим; руки Дженсена на нем, эти руки, которые доставляли ему столько удовольствия все эти годы, поглаживая и лаская с такой любовью, владея им, любя его, прямо перед лицом всего мира с ошейником вокруг его шеи.
– Я знаю, тебе хочется встать на колени. – Голос Дженсена сбивает его с мыслей, он – как поток лавы, струящийся по венам. – Хочешь показать им всем, показать, какой ты хороший.
Джаред хочет. О боже, он так хочет, что уже практически чувствует вкус члена Дженсена, его язык дергается, рот наполняется слюной, и одна только мысль, что все эти глаза будут следить за каждым его движением, до невозможности заводит его – и при этом пугает до полусмерти.
– Ты хочешь показать им, какой ты хороший мальчик. – Горячее дыхание Дженсена, его рот на шее Джареда, зубы, которые царапают, покусывают, посасывают тонкую кожу, рука, нежно ласкающая, поглаживающая его длинный, полностью вставший член сквозь трусы. – Разве не так? – Руки в перчатках и большой палец, тесно прижатый к основанию подбородка, держат его голову так, что она откинута назад, обнажая шею.
Он не может ответить. Хочет. Знает, что ответить, но не может выдавить ни слова – ни единого, даже короткого слова «Да» он не в силах произнести вслух.
Глаза Дженсена смотрят внимательно, прямо и честно, говоря Джареду, что он любит его, что все хорошо. Это совершенно нормально, что Джареду хочется именно этого.
Джаред понимает, что не сможет объяснить, что он сейчас думает, если даже попытается. В такие моменты он ощущает полную свободу. Все в руках Дженсена. Решения остаются за Дженсеном, и все, что Джаред должен делать – это то, чего хочет Дженсен. Потому что все, чего хочет Дженсен, это именно то, чего хочет сам Джаред.
– Сделай это, – произносит Дженсен.
Облегчение поет в теле Джареда, возбуждение плещется внизу живота. Дженсен поручает ему это. Джаред знает, что он никогда бы не решился на что-либо подобное без разрешения; без приказа Дженсена, освобождающего его. Позволяющего ему упасть на колени на полу клуба и наслаждаться. Холодный цемент под ним, пальцы Дженсена в кожаных перчатках, зарывшиеся в его волосы, притягивающие его к себе, и всё это ради одного – чтобы Дженсен дал ему то, о чем он сам не смел его попросить.
Живот Дженсена, горячий, потный на ощупь, липнет ко лбу Джареда, и он кончиком языка, осторожно пробует то место на коже Дженсена, где майка выбивается из штанов. Спускаясь ниже, рот Джареда движется по горячей кожаной поверхности, которая трется, прилипает к губам, оставляющим на ней теплый блестящий след. Член Дженсена сильно выпирает на гладкой коже штанов, и он гладит его языком, забыв о своем страхе, а затем просто поднимает взгляд к лицу Дженсена. Тот вздрагивает, его глаза затуманиваются, пальцы глубже зарываются в волосы Джареда и сжимаются. Джаред может только догадываться, как это все выглядит, особенно розовый кончик его языка, порхающий по черной коже между ног Дженсена. Только мысль о том, как это может выглядеть для Дженсена – и для всех остальных – вызывает у него стон, и этот звук вибрирует по всей длине члена. Он кружит языком, увлажняя материал, то поднимая, то опуская голову, намекая, требуя, выстанывая то, чего он хочет.
Дженсен выпускает из пальцев волосы Джареда, отодвигая его голову. Расстегивает пуговицу на своих штанах одним быстрым движением, смыкает пальцы на язычке молнии и медленно ведет его вниз. Появляется соблазнительный клин обнаженной кожи, и Джареду хочется наклониться, хочется лизать ее, посасывая выступ лобковой косточки. Однако он знает свое место и ждет, наблюдая и чувствуя, как его член трепещет между ног, а все тело балансирует на грани, сотрясаясь от желания и напряжения. Дженсен не сказал, что он уже может прикасаться.
Черные перчатки Дженсена сливаются по цвету с его штанами, и на мгновение становится невозможно отделить одно от другого, а затем Дженсен выпрастывает свой член наружу, одетыми в кожу пальцами поднимая его во всю длину. Это так чертовски возбуждающе, смотреть, как одетые в черную кожу пальцы обхватывают покрасневшую плоть, и крошечная блестящая жемчужина капает на черный кончик его большого пальца, как раз под головкой.
Дженсен зажимает член в кулаке и двигает им раз, другой, и, наверное, это самое возбуждающее зрелище, которое Джаред когда-либо видел в жизни, эти пальцы в перчатках, дрочащие себя, в то время как другая рука придерживает затылок Джареда. Его плечи прижаты к стене, голова откинута назад и взгляд сквозь полуопущенные веки прикован к Джареду.
Дженсен медленно притягивает его, и Джаред раскрывает губы, пробуя горячую, шелковистую кожу, на вкус горьковато-соленую, и позволяет себе закрыть глаза, смыкая губы вокруг головки. Он слышит, как кто-то неподалеку издает одобрительный возглас, и это ошеломляет его, словно смывая потоком ощущений, сердце начинает учащенно биться, невыносимое желание стискивает собственный член. Дженсен продолжает притягивать его, пока губы Джареда практически не касаются его паха, пальцы кружатся, поглаживая и вознаграждая его.
Джаред старается держать тело прямо, вытягивая назад шею и поворачивая голову; он сосет по всей длине, на мгновение задерживаясь у головки, пробуя языком щелочку и изредка бросая взгляд на Дженсена, прежде чем снова заглотить целиком.
Джаред в курсе, что как минимум с десяток людей смотрит на него с их стороны танцпола. Они не подходят слишком быстро, но уже придвинулись достаточно, чтобы видеть все и при этом сохранять приличную дистанцию. Джаред спиной ощущает, как они близко, слышит тихий шепот их голосов вокруг, он не может разобрать слов, но их тон... он звучит музыкой в его ушах. Он делал Дженсену минет столько раз, что не сосчитать, но никогда это не было вот так. Он мог чувствовать на себе взгляды, скользящие по телу, заглядывающие ему в рот и прикованные к его губам вокруг члена Дженсена.
Ощущать себя в центре такого внимания было крышесносно, просто невероятно. Подсветка, и музыка, и взгляды; он чувствует, как будто электрические разряды проходят под кожей, взводя его, как пружину, все выше и туже. Это почти за гранью. Он чувствует, что может кончить от одного прикосновения прямо сейчас, настолько он уже невменяем от желания. Руки Дженсена на нем, требовательные – дарящие это Джареду – и дарящие это всем. Доставлять удовольствие Дженсену, ублажать толпу и получать их удовольствие обратным потоком. Он опять поворачивает голову, еще сильнее сосет, втягивая щеки и медленно всасывая в себя всю длину члена, слюна блестит, тянется и липнет к коже, скапливаясь вокруг головки, язык слизывает ее, и нервы сворачиваются в узел, когда круговорот движений начинается сначала.
– Черт, ты устроил такое шоу! Тебе нравится, да? – Он не понимает, каким образом ему удается слышать тихие обертоны дженсенова голоса сквозь музыку, но он слышит, как они транслируются, словно по радио, прямо в мозг. Он стонет, и стон отдается по всей длине члена, он усердно сосет, чмокая и целиком смачивая его слюной. Дженсен хватает Джареда за волосы обеими руками, прижимается бедрами и довольно урчит.
– Думаю, нам всем теперь понятно, как сильно ты любишь сосать мой член, – говорит Дженсен. Он поглаживает волосы Джареда, спускаясь по щеке, перчатка ласкает Джареда, нежно и медленно. – Но я думаю, мы должны им показать, каков ты на самом деле. Что ты любишь больше всего. – Пальцы Дженсена деликатно прикасаются к лицу.
Джаред замирает, позволяя Дженсену самому толкаться в его горло. Руки он положил на свои бедра, пальцы Дженсена снова вцепились в его волосы, и Господи, это даже лучше, когда Дженсен трахает его рот долгими, глубокими толчками бедер, полностью забрав у Джареда контроль за ситуацией, оставляя его совершенно свободным. Дженсен упирается в заднюю стенку горла, прежде чем двинуться назад к губам, а затем обратно вглубь, как на качелях, по языку Джареда.
– О да. Вот так. – Руки Дженсена опять сжимаются в кулаки, дергая голову Джареда. – Все они смотрят на тебя, Джаред. – Слова, как раскаленные угли, зажигают огни у Джареда внутри. Черт, Дженсен уже так охуенно возбужден, что это сводит с ума. – Смотрят, как ты берешь мой член. – Медленные, ленивые толчки бедер, божественное скольжение в глубине горла Джареда, и он играет языком, проводя узоры по основанию члена, бросая при этом взгляд сквозь ресницы на Дженсена. Глаза Дженсена светятся зеленым, прищуренные, как пылающие щели, следящие за ним, и по-змеиному гибкое тело вколачивается в него, майка вся пропотела и прилипает к сокращающимся мышцам, и, о Боже, какая же это страсть. Брать Джареда, владеть им и выставлять его при этом напоказ перед всеми окружающими.
Взгляды встречаются, и Джаред смотрит, не отрываясь, весь в огне и желании, умоляя дать ему больше, взять его сильнее, глубже.
Рядом с Дженсеном стоит симпатичный светловолосый парень. Он примерно одного возраста с Джаредом, его волосы подняты вверх шипастыми волнами, в оттопыренной нижней губе болтается кольцо, он наблюдает за ними внимательными карими глазами. Он окидывает взглядом все тело Джареда, затем поворачивается к Дженсену и что-то шепчет ему на ухо. Они говорят о нем, о Джареде, и он понятия не имеет, о чем идет речь, но его это просто сводит с ума, и он знает, что Дженсен тоже об этом знает. Дженсен ухмыляется; он скользит одной рукой по челюсти Джареда, ниже опуская его подбородок и шире приоткрывая ему рот. Насаженная на член, голова Джареда совершенно неподвижна, и он стонет, глядя, как глаза парня останавливаются на нем. Он настолько сексуален, и его настолько все это заводит, но… глаза, полуприкрытые длинными ресницами, лишь лениво наблюдают.
Парень резко прикусывает нижнюю губу, захватив зубами кольцо, и почти совсем закрывает глаза от вида Дженсена, содрогающегося всем телом, который стонет, утробно и глубоко, вбивая бедра, и скользит, быстро и бархатно, вглубь горла Джареда.
– Черт. Это жутко возбуждает. В смысле то, как он принадлежит тебе, – говорит парень Дженсену, и его слова почти теряются в грохоте музыки.
Джаред скулит, его член резко, судорожно пульсирует между ног, его собственные руки так близко, что он мог бы потрогать себя, но он не сделает этого – потому что не смеет.
– Это просто убивает тебя, – рычит Дженсен, сжимая пальцы в волосах Джареда, – не так ли? – Он почти выскальзывает из губ Джареда. – Спорим, ты хочешь ему показать, Джаред, ведь правда? – Бедра продолжают сильно и глубоко вколачиваться. – Покажи ему, как у тебя стоит от всего этого. Как ты дрочишь свой член, забрызгивая грудь спермой, пока он смотрит, если я тебе разрешу потрогать себя. – Дженсен сжимает бедра и делает несколько движений вперед и назад, проникая чуть глубже, чем раньше, прежде чем отодвигается назад. – Но он знает, что тебе пофигу, смотрит ли он один или хоть весь зал… – Дженсен рычит, и Джаред сжимает губы, сильнее засасывая член, когда Дженсен толкается ему в рот. – Они все знают. Как сильно ты этого хочешь.
Голова Дженсена откидывается назад, бедра дрожат, когда он толкается, и, Господи, он уже почти готов, он совсем на грани, и голос звучит низко и похотливо, хрипло выдыхая: – Блядь, как хорошо. – Пальцы Джареда сжимают виниловую поверхность трусов, и он стонет, и Дженсен в ответ охает и крутит бедрами в неистовом резком ритме, почти выдирая с корнем волосы у Джареда на голове. – Блядь, да, – рычит Дженсен, и Джаред чувствует, как член упирается ему в язык, выплескивая горячую сперму, и руки держат его крепко, пока он, с трудом переводя дыхание глотает, и, о Господи, это видят все. Видят, как он глотает, и сосет, и жадно просит еще. И когда Дженсен отпихивает голову Джареда, вверх и назад, пальцы его другой руки поглаживают член, разрисовывая лицо Джареда спермой.
Горячие жемчужные капли разбрызгиваются по рту и подбородку Джареда, стекая и налипая, вызвав шепот и гул толпы. Рядом стоящий парень смотрит на них так, словно собрался откусить себе нижнюю губу, но темные, полуприкрытые глаза Дженсена полностью поглощены Джаредом. Это уже слишком, слишком возбуждающе, быть отмеченным так, вот так всецело принадлежать перед лицом толпы. Он хочет – жаждет – чтобы Дженсен трогал его, позволил ему потрогать себя самого, как угодно, черт побери.
Но Дженсен просто удерживает его на месте, глядя из-под полуопущенных ресниц.
– Ты такой красивый, Джаред. Такой красивый весь в моей сперме. – Дженсен проводит пальцами по пятнам спермы, надавливает на губы, и Джаред высовывает язык и лижет эти пальцы. Он слизывает, водя языком вокруг пальцев Дженсена, глубоко и сильно сосет, чувствуя во рту кожу перчатки, со вкусом соли и секса, и стонет от этого.
– Ага. Возьми мои пальцы, как ты брал мой член, – голос Дженсена сочится сексом и грехом. – Хороший мальчик, умничка. – Пальцы отступают, поглаживая щеку, к уголку рта, питая его другим вкусом. Затем, выскальзывая опять, пальцы обеих рук ныряют под подбородок Джареда, их настойчивое давление намекает, и Джаред следует за ними, поднимаясь на ноги.
– Такой красавчик. – Дженсен кусает Джареда в рот, слизывая свой собственный вкус. – Принял все это у всех на глазах. – Руки Дженсена держат его под подбородком, пока он сам шарит языком во рту Джареда, разделяя с ним эти ощущения. – Ты так это любишь. Любишь показывать им, насколько ты мой. – Джаред содрогается, от голоса Дженсена по всему его телу распространяется пожар, от этого одобрения в его голосе. – Мой целиком… мой, чтобы принимать. Мой, чтобы давать, если я этого хочу. – Дженсен проводит рукой между ног Джареда, лишь слегка касаясь его члена, и он вздрагивает, стонет, чувствуя, как его член пульсирует и напрягается, в безнадежном желании кончить.
– Так сильно этого хочешь, да? Совсем готов, – Дженсен шепчет, как будто это доставляет ему удовольствие, и лижет линию подбородка Джареда. Дженсен нависает над ним, руками, телом, ртом, и он пахнет сексом и кожей, и его пальцы вминаются в бедра Джареда, притягивая еще туже. Они все еще двигаются под музыку, Дженсен с усилием вжимается в него, собственнически положив руки на задницу Джареду, его рот целует, сосет и лижет. Этого давления недостаточно, и Дженсен знает об этом, дразня Джареда, но так, что тот не успевает сбиться с ритма. Дженсен погружает свои пальцы в волосы на шее Джареда и тянет его голову назад. Язык выписывает безумные узоры на губах Джареда, а глаза просто прожигают насквозь.
– Собираюсь взять тебя сзади и выебать. Чтобы ты кончил с моим членом в заднице. И все они собираются на это смотреть, Джаред. – Голос Дженсена, такой густой и пьянящий, возбуждает, до предела заполняя собой все пространство в голове Джареда. – Они будут смотреть, как ты извиваешься на моем члене и кончаешь на всего себя, потому что ты любишь, чтобы тебя трахали так. Обожаешь.
Блядьбогавдушумать. Джаред чувствует, что его колени слабеют от самой этой идеи, и его стон тонет между зубами Дженсена, целующего его в рот.
Дженсен, все еще целуя, тащит его сквозь толпу назад, к вестибюлю, где Джаред ранее видел двух мужчин. Дженсен не теряет времени зря, притискивая его к стене, и становится сзади, обхватывает руками талию Джареда, расстегивает пуговицу на его штанах и раскрывает молнию. Лицо Джареда прижато к холодной каменной стене, руки Дженсена тянут вниз штаны, виниловая ткань сопротивляется и прилипает, не желая расставаться с кожей. Наконец они падают на колени Джареду, и Дженсен, вздохнув, прикусывает ему плечо.
– Господи, ты такой сладкий, такой открытый и прямо ждешь, чтобы я тебя трахнул. Может, заставить тебя умолять об этом, а, Джаред? – спрашивает Дженсен, и в его голосе сквозит угроза. – Чтобы они все видели, как ты меня умоляешь трахнуть тебя? Чтобы ты рассказал им, как ты тащишься от моего члена внутри? Хм? – рука Дженсена хватает волосы на шее Джареда и поворачивает его голову щекой к стене. Его голос груб как хлыст, и Джаред вздрагивает, как от ударов. – Ну давай, Джаред. Ты же этого хочешь. Хочешь, чтобы они тоже знали, разве нет?
Джаред с трудом сглатывает, с шеей, прижатой под углом к стене, это не так просто сделать, и пытается что-нибудь произнести. О да, Господи, он хочет всего этого, так хочет, чтобы Дженсен трахал его, вжимая в эту стену, пока они все смотрят, и хочет, чтобы они видели, как сильно он этого хочет.
– Ну давай, Джаред, – теплое дыхание Дженсена у его уха, приглашающее, дразнящее, как само желание. – Скажи им.
Джаред прикрывает глаза, его щеки горят огнем, камень стены недостаточно прохладен, чтобы замедлить поток жара, растекающийся по всему телу. У него такой стояк, что членом можно колоть бриллианты, и потом, и желанием, и кожей он изнывает под руками и губами Дженсена, из последних сил умоляя, чтобы Дженсен оказался внутри. Почему он не может говорить?
– Джаред… – Дженсен вышептывает его имя в ухо, проводя языком по ушной раковине. – Я люблю тебя. Я знаю, чего ты хочешь. – Это сказано так тихо, что никто не может услышать, потом он целует за ухом и ниже, вычерчивая языком линию по подбородку. – Я люблю тебя, Джей... – Господи, Дженсен никогда не зовет его так, почти никогда, так страстно и нежно, как говорит это он, даже здесь, сейчас, прижимая Джареда к стене. И это, именно это окончательно срывает ему крышу; одно слово, его ласковое прозвище, произнесенное голосом, в котором столько любви и понимания.
– Да, – Джаред каркает тихим ломаным шепотом. Он собирает всю храбрость, прочищает горло и открывает глаза. Смазливый мальчик с кольцом в губе выглядит так, как будто хочет проглотить свои пальцы, белые зубы оставляют следы на костяшках пальцев, когда он пожирает их глазами. – Господи, да. Пожалуйста. Трахни меня. Хочу, чтобы ты… хочу, чтобы ты… О, пожалуйста, – он переводит дыхание, вжимаясь в Дженсена всем телом.
– Хороший мальчик, – Дженсен еще раз целует Джареда в горло, другой рукой проводя по талии, затем, медленно и бесстыдно, через выступ бедра ныряет в щель между ягодицами, и Джаред покрывается мурашками, чувствуя, как пальцы в перчатках скользят к его входу, трогая, играя и очерчивая отверстие. На мгновение Дженсен отрывается от процесса – Джаред думает, что, наверное, тот вскрывает упаковку смазки – и эти дразнящие прикосновения возвращаются, уже влажные. Они повернуты боком к толпе, скопившейся в дверях, и Джаред знает, что они не могут видеть всего, что делает Дженсен, но мечтает о том, чтобы они могли. Джаред пытается быть хорошим, то есть не двигаться, но это так тяжело, когда скользкие кожаные пальцы, снующие взад-вперед, не дают ему желаемого.
– Пожалуйста, – скрипит Джаред, закусывая нижнюю губу.
Дженсен прикусывает тонкую полоску кожи на шее Джареда и, Господи, о Господи, о Господи! – толкает два смазанных пальца прямо внутрь, прямо в этих, блядь, надетых на них перчатках!
– О, ёб твою мать, ДА, – рычит Джаред, закатывая глаза.
Он кожей чувствует, что Дженсен улыбается, вертя запястьем, кончики пальцев на время застывают на нежном кольце мышц, прежде чем нырнуть глубже. Загибая пальцы и потирая ими, Дженсен ободрительно мурлычет в ответ на то, как Джаред стонет, трется, умоляет, потерявшись полностью в ощущении этих трахающих его кожаных пальцев, задающих внутри все более быстрый ритм. Господи, эти чертовы перчатки все еще на нем, и Джаред думает, что его мозг сейчас ко всем чертям закоротит от того, что он представляет, как это может выглядеть со стороны, как он подставляет себя прямо в руку Дженсена, как какая-нибудь распутная блядь, в эту покрытую промасленной кожей руку, скользящую внутрь и наружу его, Джареда, тела.
– Ммммммм, – стонет Дженсен, – ты такой горячий, Джаред. Такой великолепный, как ты хочешь этого. – Дженсен раздвигает пальцы, словно ножницы, и Джаред едва не подпрыгивает от ощущения, будто его пронзило молнией, и все его тело напрягается. – Ага. Вот так. Дай им увидеть, как ты блядски, – поворот, – любишь, – ножницы, нажим, – это.
Джаред полностью слетает с катушек. И ему… совсем… наплевать. Пусть видят, что Дженсен делает с ним, насколько он хочет всего, что есть Дженсен. Он хочет. Чтобы они видели. Это не может не быть прекрасно; так гребано чисто, и ярко, и сильно, любовь, и гордость, и Дженсен, сердце распухло в груди Джареда, а тело совершенно поплыло. Весь гребанный мир должен видеть это.
– Господи Иисусе, Джаред. Ты просто грязная потаскушка, – слова падают тяжело, будто выдавленные силой, и Дженсен, такой же опьяневший, как и он сам, поворачивает голову Джареда, их рты встречаются в страстном, сокрушительном рывке, в столкновении языков и зубов. В решительной схватке ртов, такой томительной, нежной, настолько нежной, что Джаред проигрывает сражение, потому что пальцы Дженсена нашли его простату и он ошеломленно замер, так что Дженсен с силой выдыхает ему в рот, сгибает пальцы и взводит наслаждение на еще более немыслимую высоту.
– Твою мать. Дженсен, – выдыхает Джаред, прикусывая зубами нижнюю губу Дженсена. Пальцы цепляются за стену, подушечки потные, ему горячо, так горячо, музыка вгрызается в него и в стены контрапунктом к ритму пальцев, двигающихся внутри него, а сам Дженсен обхватил его со всех сторон. – Твою мать, выеби меня. Пожалуйста.
Джаред сильно прикусывает губу, прижимает щеку к стене, скользя горячими губами по цементу, когда пальцы выходят из него. Господи, он хочет, так сильно хочет этого.
– Сейчас выебу тебя, не волнуйся, – резко произносит Дженсен с мрачным обещанием в голосе, скользя по спине Джареда одной рукой, все еще влажной от смазки. – Сейчас я покажу им, как сильно я тебя люблю.
Джаред знает, что Дженсен смазывает свой член, он смотрит на все эти лица в толпе, в их глаза, поглощенные тем, чем занят сейчас Дженсен, на их губы и пальцы, судорожно зажатые в зубах. У него есть время помечтать о том, как чертовски сексуально Дженсен должен сейчас выглядеть, с толстым покрасневшим членом, напряженно зажатым в кулаке, покрытым сверкающим липким любрикантом по всей длине. Он так сильно хочет, чтобы тот оказался, наконец, внутри, что может чувствовать его вкус. И вот Дженсен готов, он приникает к нему, и Господи, прижимается к его спине голой грудью, скользкой от пота, и Джаред может только представить себе, как они оба смотрятся – столько кожи, обнаженной, грубой и жаждущей. Джаред весь мокрый, но не от жары, а от одного только желания, от холодной стены сжимается живот, и кулак Дженсена, ухвативший прядь волос на затылке, крепко держит его голову прямо.
– Это большое, горячее, сильное тело – и всё моё. Блядь, ты охренителен, Джаред. – Зубы Дженсена вгрызаются в его плечо, боль, как от ожога, заставляет его зашипеть, откинуть голову назад, вжимаясь в кулак, стиснувший волосы, когда Дженсен проникает в него, и он чувствует скольжение, нежное растяжение и жжение, заполняющее его и, твою мать, Господи, твою мать, да. Он надеется, что все смотрят, что все это видят. Это блядски прекрасно, совершенно, когда рука Дженсена хватает его за волосы, а другая скользит липкими пальцами по шее под ошейником, прижимая к стене, а сам он вколачивается медленно и глубоко. Бедра двигаются синхронно, вжимая Джареда в стену, он трётся о нее членом, скрипит зубами, и Господи, это же до охуения хорошо, как Дженсен трахает его здесь, прямо при всех.
Он подается назад на член Дженсена, расставляя ноги шире, и подставляется, как только может. Дженсен кусает его горло, обхватывает его тело еще туже и долбится в него бедрами, глубоко трахая резкими и сильными толчками и вжимая его лицом в стену.
– Так прикольно, Джаред, – произносит Дженсен, теплыми дыханием щекоча ухо Джареда. – То, как ты этого хочешь. То, как ты хочешь, чтобы другие это видели.
Джаред скулит, вертит головой в захвате, сильнее бьется назад, прося еще и еще, глубже, быстрее, не говоря ни единого слова. Бедра Дженсена подхватывают его ритм, вторя ему, а руки всё так же крепко держат Джареда.
– Как ты прижимаешься к стене, о, меня это заводит. Некуда деваться, ты ничего не можешь сделать, только смириться, – Дженсен рычит с опасными интонациями. Дженсен теперь трахает его еще сильнее, быстрее и глубже, именно так, как он хочет, и тело Джареда трясется от мощи движений, руки Дженсена в волосах и на шее крепко держат его на месте. – А ты… – кусает, лижет, – как блядь… – крутит бедрами, – любишь это.
– Твою мать. Блядь… да, – стонет Джаред, его рот горит, как в лихорадке, прижимаясь к холодной стене, все тело содрогается, зная, что все могут видеть, как ему нравится быть выебанным.
– Ага. Вот хороший мальчик. Моя самая лучшая маленькая шлюха. – Голос Дженсена стал совсем грубым. Его пальцы отпустили волосы, сомкнувшись на члене, и ощущение этого пронзило Джареда как разряд тока. Черт, он был уже на грани, он был готов так долго. Ему так невыносимо хотелось кончить, что он впился ногтями в стену, еле сдерживая визгливый вой, рвущийся из горла от нетерпения.
– Давай, покажи им, как ты кончаешь для меня. – Дженсен ведет ртом по линии спины Джареда и останавливается на уровне ошейника, впившись в кожу рядом. – Чтобы ты обкончал себя с ног до головы, пока они смотрят. – Дженсен вбивается в него бедрами, толкая член Джареда сквозь кольцо из пальцев один раз, другой, и наслаждение растекается из яиц по животу, о, черт…
– Ну да, так, блядь, и сделаешь, – рявкает Дженсен.
Джаред лишь беспомощно распахивает глаза и кончает со сдавленным взвизгом, перехватившим дыхание. Сперма хлещет из него как извержение, вырываясь из кулака Дженсена, на его собственный живот, на грудь, тело содрогается, сжимаясь вокруг члена, а сам Дженсен сильно кусает его, впиваясь зубами в выступающий позвонок, как раз над краем ошейника.
– Блядь. Блядь же. Как хорошо, – выдыхает Дженсен. – Какой хороший мальчик. Джаред.
Джаред слышит, как толпа вздыхает и стонет, и эти звуки подстегивают его удовольствие. Он тяжело дышит, стонет сам, все еще густо выплескиваясь из руки Дженсена, Дженсена, который распоряжается им, трахает его, держит его крепко, и следующая порция спермы полностью опустошает тело, оставляя его дрожать, вжимаясь в кулак, сокращаясь вокруг члена, и тут слабеют колени. Дженсен чувствует, что Джаред падает, и прижимает своими коленями его ноги, прижимает его к стене и подтягивает вверх, дроча его до тех пор, пока член Джареда не перестает дергаться, пустой и бесполезный. Дженсен отпускает его, вколачиваясь бедрами и руками пришпиливая Джареда к стене, от шеи до коленей, пальцы крепко сжимают Джареда, когда он, содрогаясь и ругаясь, кончает, мокро, скользко и горячо пульсируя внутри Джареда.
Когда все заканчивается, они оба пытаются восстановить дыхание, прижимаясь друг к другу и к стене. Окружающие расходятся, мальчик-блондин провожает их взглядом до тех пор, пока не растворяется в толпе, некоторые люди двигаются парами вдоль стен, как и они сами, но Джареду кажется, что они одни на целом свете. Было так хорошо ощущать короткие вдохи Дженсена, его пальцы, размазывающие влагу на животе, рот, целующий его в шею, удары сердца, бьющие сквозь грудь в тело Джареда в одном ритме с музыкой.
Было хорошо здесь, и Джаред подумал, что, может быть, неправильность всего происходящего должна была поразить его, что он должен, склонив голову, сгореть от стыда. Но ничего подобного – он не может почувствовать такого. Он блаженно опустошен, ему тепло и безопасно в руках Дженсена. Десятки глаз смотрят на них, и все, что они сделали – это продемонстрировали, что есть между ними, и он никогда не будет чувствовать себя неловко из-за этого.
– Я невъебенно тебя люблю, – шепчет Джаред.– Люблю за то, что ты сделал это, дал это мне. – Пальцы Дженсена стискивают его живот, и он перестает дышать. – Я так тебя люблю.
Дженсен выходит из него, оставляя Джареда ловить ртом воздух. Он поворачивает Джареда, задирает обе его руки за голову и целует так долго, сильно и глубоко, что Джареду становится совсем нечем дышать.
– Такой чертовски замечательный, – говорит Дженсен. – Черт. Джаред. – Дженсен качает головой, как будто совсем не знает, что сказать. – Что же мне с тобой делать?
– Всё, что хочешь, – отвечает Джаред лихорадочно и горячо.
Дженсен прикусывает нижнюю губу и оглядывает Джареда сверху вниз, как будто не может поверить, что тот настоящий. Он нащупывает на груди ключ, переворачивает его, и клубные огни вспыхивают на ребре зеленым отблеском. Дженсен смотрит на него, затем поднимает глаза на Джареда, при этом протягивая руку ему за шею, вставляет ключ и поворачивает.
– А теперь? – спрашивает Дженсен, роняя ключ. Тот скользит вдоль его груди и останавливается, лениво покачиваясь в районе солнечного сплетения.
– Теперь всё, что захочешь, – шепчет Джаред, удивляясь, как Дженсен может такое спрашивать, и целует его легким касанием губ.
Дженсен закрывает глаза и отвечает на поцелуй.
– Я всё еще не знаю… что я сделал, чтобы заслужить тебя. – Слова звучат жестко, прерывисто и правдиво, обжигая собой рот Джареда.
– Ты впустил меня в свою душу, – говорит Джаред, поднимая дрожащую руку к лицу Дженсена, дотрагиваясь большим пальцем до одной из этих совершенных скул, и ему наплевать, что весь мир видит это. – Ты позволил мне любить тебя.
– Ты единственный, кто… кто любил меня. – Дженсен опускает глаза. – Единственный, кто любит.
Джаред знает, как много это значит; всегда знал. И все же, улыбаясь, он решает немного подразнить.
– Потому что я просто потрясающий.
– Да. – Дженсен ухмыляется так, как будто ему не хочется с этим соглашаться, наклоняется и целует Джареда снова. – И такой же скромный.
– Да, я такой. Это мое лучшее качество.
– Когда-нибудь я поставлю тебя на место, – обещает Дженсен и невольно расплывается в улыбке.
И, что самое смешное, из всех тех вещей, что когда-либо вызывали у них вопросы, Джаред ни капли не сомневается именно в этом.
– Мое место с тобой.
– Да, – выдыхает Дженсен, проводя руками по бокам Джареда. Он медленно кивает и смотрит ему в глаза. – Я знаю.
– Хочешь привести себя в порядок или еще потанцевать? – спрашивает Джаред, затаив дыхание.
– Нет. – Дженсен все еще смотрит ему прямо в глаза, и в них нет ничего, кроме самого Джареда.
– Ага. Я тоже.
– Давай, – улыбается Дженсен. – Пошли домой.